Игорь Тихорский - Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]

Виталий Алексеевич подошел к лампадке, поправил фитилек, зажег новую свечу, пригасив догоревшую, перекрестился и сказал:

— Ну, теперь давайте за дело.

И мы уселись в гостиной.

Семенцов со всеми предосторожностями достал из кейса сверток, развернул его, подал директору тарелку. Тот бегло оглядел ее и передал мне со словами:

— Всмотрись внимательнее, Стасик. Сейчас мы тебя во все дела посвятим. — Затем спросил у Димы: — Ну что эксперт?

— Не сомневается. Фарфор конца восемнадцатого. Светлозерский завод.

— Отлично! Вот, Стас, пришло время и тебе подключиться. Дима слишком занят. На нем — снабжение бумагой, полиграфическими материалами и, сам понимаешь, разведка. — Михальченко усмехнулся: — Вся Россия в его распоряжении. Его обязанность — поиски любых предметов искусства, достойных высокой оценки современников. — Босс снова улыбнулся: — Ты, Стасик, сосредоточишься на Вологде и окрестностях. Твоя главная задача — собрать как можно больше изделий Светлозерского завода.

Основным твоим поставщиком будет Кузьмин Иван Васильевич. Будет предлагать иконы — бери, но недорого. Сейчас у него особо ценных не предвидится. Его задача — фарфор. Соответственно и твоя. Кстати, будешь в Вологде, можешь услышать о нем всякую чушь. Предварять не буду. Скажу только: если захочется поверить — верь на пять процентов, не больше. Живет Иван Васильевич одиноко, дело имеет только с несколькими своими проверенными людьми — поставщиками, среди жителей слывет чудаком. Теперь что касается артели. Раз в месяц будешь отвозить им премию, по пятьсот каждому из артельщиков. Пока! Потом будем индексировать. Зарплату бригада получает в Чикине. С получки гуляют ребята, но не дольше трех-четырех дней, снова уходят в лес и вкалывают без выходных. Деньги у них дают обычно второго числа каждого месяца, так что повезешь премию, старайся, чтобы приезд твой не совпал с получкой.

Раз в неделю бригадир с кем-нибудь из ребят приезжает в село за продуктами. Как правило, в понедельник. Лучше всего ловить его в это время и выдавать деньги на всех. Тем более что в лес, я думаю, тебе вряд ли часто захочется наведываться. А скоро весна, так и вовсе без проводника дорогу не найдешь. Сгинешь в болотах. Зимой продукцию вывозят на машине, к ним из Вологды грузовичок ходит, весной вывоза практически нет, а с июня — на телеге. Бригадир организует. Ездить будешь с охранником, завтра вас познакомлю, Юрой зовут, бывший десантник, хороший парень.

Захочешь с инспекцией в артель сходить, спроси Андрея Сергеевича Чикина, впрочем, там полдеревни Чикиных, потому ориентируйся на имя и отчество, ищи второй дом справа на въезде, крыша черепичная. Кстати, черепицу Андрей Сергеевич сам в лесу произвел. Таких черепичных крыш всего в селе три штуки. Он тамошние болота как свои пять пальцев знает, проводит.

И последнее. Иван Васильевич любит предметы поодиночке продавать, думает, так дороже выйдет. Если станет предлагать отдельно чашку с блюдцем, тарелку или супницу из сервиза, больше сотни баксов не давай. Если оптом, особенно коли сервиз полный, — смотри на месте сам, но за чайный сервиз из восьми предметов — не больше штуки, полный столовый, «графский» там или «купеческий», — не больше десяти тонн, зелеными я имею в виду. В общем, смотри сам.

С этими словами Виталий Алексеевич направился к стене, открыл дверцу, поколдовал с шифром и, вынув пару пачек долларов, снова закрыл сейф. Вернувшись к столу, он подал мне несколько бумажек.

— Это тебе на подготовку. Купишь сапоги, ботинки, рюкзак и вообще все, что требуется для сельской жизни и туристического хобби. Основную сумму получишь перед отъездом. Ну с делами все, кажись. Давайте перекусим слегка.

За перекусом, кстати, весьма плотным, я не удержался, спросил как бы уже на правах посвященного:

— А эта тарелочка, что Дима привез, тоже от Кузьмина?

— Эта нет, эту Дима у местного обывателя перекупил, но похожа на одну из музейных, верно?

— По-моему, близнецы-сестры, — искренне сказал я.

Виталий Алексеевич рассмеялся:

— Пути Господни неисповедимы. Сколько таких тарелочек еще ходит по свету, кто знает?

От Михальченко я поехал домой и, несмотря на позднее время, было около 12, позвонил Акимычу. Он велел заглянуть на следующий день вечерком к нему на Авиационную.

Мы сидели, думали, гадали. Я настаивал, чтобы Акимыч организовал экспертную проверку коллекции Светлозерского музея, а заодно предлагал поближе познакомиться с москвичкой — аспиранткой Светланой.

Акимыч решил, что экспертизу делать рано. Можно дельцов спугнуть. А о Светлане обещал сделать запрос коллегам в Москву, потом добавил:

— Я думаю, ты с ней скоро сам познакомишься. Тебе же директор музея говорила, что Светлана часто бывает в Светлозерске.

— Она-то бывает, да что мне там делать? Они же о каждом моем шаге будут знать. Спросят, зачем в Светлозерск ездил. А я что?

— Как зачем? За бабой! Репутацию вроде приобрел, а Светлану перехватишь в Вологде, мы тебя поставим в известность.

Честно говоря, мне такое предложение мало нравилось. Прежде всего, как состыковать командировку от имени Михальченко с приездом Светланы, которая собирается туда Бог знает когда, после дождичка в четверг. А кроме того, мне все меньше нравилась моя роль маньяка-юбочника. Но что поделаешь?! И, положившись на авось, я стал ждать. А пока ходил в издательство и исправно руководил отделом.

В середине мая меня вызвал Михальченко.

— Пора, Станислав. Труба зовет. Вот тебе пятнадцать тысяч долларов. На всякий случай. Думаю, так много не понадобится, но… мало ли что. С Кузьмина расписку возьмешь. Иван Васильевич, правда, автографы раздавать не любит, но ничего — придется. Баксы переведешь в рубли по курсу. Пусть пишет любую ахинею, лишь бы сумма была указана точная. Здесь билет на самолет, с Юрой созвонись, он билет и суточные уже получил. Все. С Богом!

С Юрой меня познакомили вскоре после нашего сидения у Михальченко на Васильевском. Он мне понравился. Чем-то актера Евдокимова напоминал. Круглолицый, спокойный, уверенный в себе. Похоже, неприятностей у меня лично с ним не должно быть.

Акимыч позвонил мне раньше, на полминуты раньше, чем я успел поднять трубку, чтобы звонить ему.

— Ну что, Стасик, скоро выезжаешь?

— Завтра, Евграф Акимыч!

— Вот и молодец, если можно так выразиться. Твоя будущая приятельница Светлана уже на подлете к Вологде. Мы ее там задержим до твоего приезда.

Я, чуть ошалев, несколько секунд молчал, в который раз подозревая Акимыча в связях с потусторонним миром, поскольку уж больно часто реальность точь-в-точь совпадала с его планами, но такое вряд ли под силу даже обитателям темных и светлых миров.

— Как вы ухитрились, Евграф Акимыч?

— Да ничего особенного. Света твоя, оказывается, часто в Вологде бывает, всех музейщиков знает. Ей только намекнули, мол, в Светлозерске с коллекцией что-то неладно, она тут же и сорвалась. В Москве ребята говорят, вроде чистая она, энтузиастка русского искусства XVIII века. Но «подробности письмом», если можно так выразиться. Счастья тебе и больших успехов, дорогой господин Шестов.

В Вологде в гостинице мы заняли местный люкс, то есть номер из двух комнат. В первой на диване расположился Юра, в дальней — сразу на двух кроватях — я.

Обустроившись, я спустился к дежурному в регистрацию, спросил, живет ли у них Светлана Матвеевна Позднякова, и выяснил, что пока живет, но сегодня собирается съезжать к знакомым, потому что на второй день после приезда хотела уехать в Светлозерск, но из-за ливневых дождей автобусы еще два дня ходить не будут, а проживание в гостинице нынче дорого.

Я чуть было суеверно не перекрестился: неужто Акимыч со своими подручными из «того мира» может даже ливневые дожди и распутицу организовать? Но промолчал и только спросил номер комнаты.

Поднявшись на второй этаж, я постучал в двадцать первую. Дверь почти сразу распахнулась, и довольно приятная кругленькая блондинка небольшого роста с ходу заявила:

— Я уже ухожу, ну что вы на меня давите! Хамство какое!

Я вроде как смутился, но, глядя прямо в глаза блондинке одним из самых своих мужественных и вместе с тем нахальных взглядов, сказал:

— Прошу прощения, если не ошибаюсь, имею честь видеть перед собой госпожу Позднякову Светлану Матвеевну?

Несколько ошарашенная, но еще не остывшая, Светлана пыталась поддержать в себе боевой дух.

— Имеете! А с кем я имею, прошу прощения, столь высокую честь?

— Станислав Шестов, к вашим услугам, издатель и художник из Петербурга, — ответил я, в свою очередь пытаясь выдержать светский стиль прошлого века. — Много наслышан о вас как о ценителе и знатоке искусства здешних мест. Прошу прощения, не смог преодолеть искушения засвидетельствовать свое почтение.